snetanstaf

Тут тебе и Япония, тут же тебе и постмодернизм – связалась на свою голову. Сиди теперь, думай, что к чему. Впрочем, можно пойти другим путем. Понравилось? – несомненно, есть какое-то очарование. Всякие настроения, интонации, атмосферы, ну, да вы знаете. Тем более, что визуализации образов весьма способствовали просмотренные не так давно фильмы Кар Вая (оно, конечно, понятно, Гонконг – не Япония, но до того все это тонкое дело, что можно хоть так поближе посмотреть). Но усыплять себя одним очарованием что-то не получается. Критерию «нравится – не нравится» уже просто стыдно доверять. Как вспомнишь, что раньше нравилось - брррр… Придется значит сидеть и думать.Итак, кого мы тут имеем? Тридцатипятилетнего бездельника с закидонами и инфернального до крайности злодея. И бездельник (порядка ради назовем его главным героем) борется со злодеем. С одной стороны, он не очень торопится, не имеет плана, ждет случая, с другой – при представившемся случае – не отступает, идет до конца. И это, наверно, заслужило бы похвалу, если бы не было частностью. Важна ведь не сила, а вектор ее приложения. Вектор же приложения сил главного героя направлен вовне, на другого, на объект (бесспорно, кошмарный). Но если некто борется со злом (в ряде его появлений), то это еще не достаточно свидетельствует о некто, что оно – добро. Гитлер тоже боролся с безбилетниками и был приверженцем здорового образа жизни, однако.Можно даже предположить, что в лице главного героя частно понятая норма, спокойствие и порядок борются с их вопиющим нарушением. Борются ровно до тех пор, пока это нарушение не будет исторгнуто из жизни частной нормы. В таком случае все это представляет собой не более чем поиск пути прекратить частное страдание, устранив его источник. Все это должно быть весьма мелко для представителя иной культуры, который с молоком матери впитал (должен был бы впитать) какие-то представления если не о личной ответственности за судьбы мира, то о собственной причастности к своим неприятностям (простите за анахронизм). Здесь же герой и не думает меняется сам, не думает, что можно вообще об этом думать, он лишь стремится узнать то, чего не знал, понять то, чего не понимал, но себя и зло воспринимает исключительно как данность, которым просто по условию задачи тесно на одной планете. Приятие же героя объясняется весьма просто: такой герой на пьедестале не может не успокаивать нервы любого человека (безо всяких там культур и цивилизаций). Его, как и остальных персонажей, несет по морю обстоятельств, и с некоторыми из них (на собственное усмотрение) им вполне достает сил бороться.И вот, как только покажется, что наступает покой… упоение собственным глубочайшим анализом и разделкой Японии нарушает воспоминание о постмодернизме. Наша песня хороша – начинай с начала. Мне предпринимать на этом поле какие бы ни то ни было попытки анализа представляется заведомо смешным и даже просто глупым (не в том смысле, что все попытки здесь смешны, а лично мои, мои попытки). Но справедливость требует пойти на эту глупость. Без нее уж никак не обойтись… (NB не читать постмодернистов)Все вопросы теперь нужно поднимать по-новому, и смотреть по-новому. Если герой Тору – это не Тору, а злодей Нобору – это не Нобору (что вполне логично, если вспомнить, что было еще противостояние лейтенанта Мамия и Бориса Живодера в лагере). Если добро противится злу всеми возможными средствами безо всякого толстовства, а зло естественно не нужно увещевать, вступать с ним в переговоры, а нужно просто уничтожать, горизонт начинает светлеть… пока на нем не появляется заводная птица. Птица, которая заводит свою пружину равно для обеих сторон противостояния. Впрочем, почему бы ей не заводить пружину для одного Тору, чтобы он успел сразить Нобору? И тут уже собственная моя голова пошла крýгом. И как тут прикажете разбираться?..Ну вот, никакой рецензии в итоге не получилось. Да, в таком деле не скрыть мне своих проблем с текстом, своего недопонимания, хоть и наумничала, кажется. И я вполне соглашаюсь отступить (заранее, впрочем, зная, что прочитаю еще как минимум одну книгу автора), я поднимаю руки, сдаюсь в плен (прекрасный плен?) – все, что угодно. Но я не восхищаюсь, не рекомендую, не критикую и не осуждаю, я просто недопонимаю.